Лекция первая основные понятия физиологии возбуждения

ч. 1 ... ч. 6 ч. 7 ч. 8 ч. 9 ч. 10 ч. 11

Таблица 3 Возрастное увеличение массы головного мозга человека

Данные, приведеные в таблице, наглядно иллюстрируют все сказанное выше. Можно сделать общий вывод о том, ^что рождение ребенка, другими словами, переход ребенка на каче­ственно новый режим существования во внешней среде являет­ся мощным стимулом к развитию головного мозга.

Развитие коры больших полушарий тесно связано с парал­лельно протекающим возрастным развитием рецепторов. Эта зависимость вполне понятна. Созревание рецепторов, происходя­щее под влиянием стимулирующих раздражителей из внешнего мира, открывает путь для стимулирующего же воздействия этих раздражителей на развитие головного мозга. Можно указать здесь, что низший вид рецепции —контактная рецепция —созре­вает уже и последние месяцы эмбриональной жизни.

Возрастное созревание дистантной рецепции осуществляется

277

соответственно изменившимся условиям существования организ-1 ма уже после рождения ребенка, заканчиваясь в основном к 4-м.-| месяцам постнатальной жизни.

Возрастное развитие коры больших полушарий человека про- j является в закономерном изменении физиологических свойств и ( функциональных отправлений. Оба основных физиологических! параметра — возбудимость и функциональная подвижность кле­точного субстрата коры — изменяются по своеобразной двух- /J фазной кривой в направлении начального роста и последую-~| щего умеренного снижения вплоть до более или менее устойчи- \ вого уровня, характеризующего зрелое в возрастном отношении .; состояние коры. Устойчивость физиологических свойств и функ- \ циональных отправлений с возрастом прогрессивно нарастает.

Возрастной уровень структурных и физиологических свойств определяет собой и возрастные особенности функции коры боль­ших полушарий человека.

Возникновение способности к безусловнорефлекторной дея­тельности головного мозга может быть приурочено к 6-му ме- ^ сяду эмбриональной жизни. Первые движения ребенка во чреве матери знаменуют собой проявление безусловнорефлекторной деятельности нервной системы, а следовательно, и головного мозга. В дальнейшем ходе эмбриональной жизни способность к безусловнорефлекторной деятельности центральной нервной системы прогрессивно нарастает: у новорожденного существует¹ уже значительный аппарат безусловнорефлекторных реакций < на среду. Однако конечный рабочий эффект и общая вырази­тельность этих безусловнорефлекторных реакций новорожден­ного могут значительно отличаться от характера реакции взрос­лых людей на однозначный внешний раздражитель. Так, на- \ пример, рефлекс, выраженный у взрослых людей в сгибании пальцев ноги при легком раздражении подошвы, у новорож­денного проявляется в обратной по эффекту картине — разги- \ бании пальцев. Общеизвестен также чрезвычайно стойкий ре­флекс хватания у новорожденных.

По аналогии с клиническими наблюдениями и результатами опытов на животных есть все основания объяснять эти особен­ности рефлекторных ответов возрастной незрелостью коры боль- | ших полушарий головного мозга, ее еще недостаточно выражен- \ ными, субординирующими влияниями на нижерасположенные отделы центральной нервной системы.

Способность больших полушарий к условнорефлекторной * деятельности возникает в постнатальной жизни. Ее характер \ на каждом возрастном этапе определяется текущим состоянием функциональных свойств коры больших полушарий ребенка. -

Интерес к возрастной физиологии высшей нервной деятель-\ ности человека возник уже в раннем периоде складывания уче- \ ния об условнорефлекторной деятельности больших полушарий.

278

В первые годы нашего столетия, по поручению И. П. Павлова, •к разработке этой проблемы приступил Н. И. Красногорский, посвятивший изучению вопроса почти 60 лет жизни. В 20-х го­дах в школу Павлова пришел А. Г. Иванов-Смоленский, из­бравший высшую нервную деятельность человека, в частности детей, областью своих научных исследований. После смерти Павлова работа по возрастной физиологии высшей нервной дея­тельности человека была возглавлена Л. А. Орбели. Совершенно самостоятельная работа в этой области проводилась в школе В, М. Бехтерева.

Скажем несколько слов о методике исследования высшей нервной деятельности у детей.

Общие принципы изучения высшей нервной деятельности у людей сходны с методами экспериментирования на животном. Изучаются закономерности возникновения определенной дея­тельности организма в ответ на действие не безусловного, адек­ватного для данного вида деятельности раздражителя, а услов­ного, сигнального. Следовательно, при создании методики изучения высшей нервной деятельности человека возникает не­обходимость выбора и последующего учета определенной рефлек­торной деятельности, а также необходимость выбора и использо­вания как безусловного, так и условного раздражителей.

Исторически первым был вариант методики, предложенный Красногорским. В качестве рефлекторного ответа организма в этом варианте использовали двигательную реакцию — глота­тельные движения у новорожденных, движение рта у более старших детей. Безусловным раздражителем служила пища. Условным раздражителем — вид пищи и поза кормления.

«Речевая — хватательная» методика была предложена Ива­новым-Смоленским для исследования высшей нервной деятель­ности более старших детей, школьников (до 12 лет). Здесь реф­лекторным ответом являлось хватательное движение верхней ко­нечности.

В качестве безусловного агента использовался пищевой раз­дражитель (конфета), условным, сигнальным раздражением слу­жило слово.

И. С. Цитович и вслед за ним К. М. Быков изучали высшую нервную деятельность взрослых и детей по особенностям возник­новения и протекания вазомоторных рефлексов — сужения или расширения сосудов верхней конечности под влиянием темпера­турного (теплового или холодового) раздражителя. В качестве условных агентов употреблялись разнообразные дистантные раздражители (световой, звуковой и т. д.).

Наконец, надо упомянуть еще об одном варианте методики, предложенном в более поздние годы Красногорским. Этот вари­ант— видоизменение классического метода Павлова—направлен на изучение секреторных, слюноотделительных рефлексов у

279

взрослых и детей. Проявление слюноотделительного рефлекса — выделение слюны — учитывается при помощи особой серебряной камеры с двойными стенками, укрепленной (путем откачивания воздуха) в ротовой полости испытуемого на одном из слюнных протоков. Безусловным раздражителем здесь, как и в большинст­ве вариантов метода, служит пища. В качестве условных раздра­жителей используются самые разнообразные внешние воздей­ствия.

Помимо этих основных методик, сыгравших в свое время роль своеобразных этапов на путях развития исследования высшей нервной деятельности человека, в нашей стране и за рубежом широко применялись и практикуются до сих пор различные мо­дификации этих методических приемов.

Обширный исследовательский материал позволяет сделать ряд выводов о ходе онтогенетического развития высшей нервной деятельности человека, наметить основные возрастные этапы это­го развития.

Остановимся на данных, существующих по этому вопросу. В настоящее время подавляющее большинство физиологов на­стаивает на отсутствии высшей нервной деятельности у плода. Наблюдение за сердечно-сосудистой реакцией плода при введе­нии в кровяное русло матери различных фармакологических ве- ^ ществ и использование в качестве сигнального условного раздра­жителя вибрирующего камертона, помещенного на брюшную стенку матери, во всех методических вариантах дало только отрицательные результаты. Изменение сердечно-сосудистой дея­тельности плода при действии только сигнального раздражителя обнаружить не удается. Таким образом, плод не обладает высшей нервной деятельностью. В биологическом отношении это вполне понятное и оправданное явление. Среда существования плода столь постоянна, что приспособление к ее незначительным сдви­гам, уравновешивание с ней организма плода вполне достигается системой безусловных рефлексов и прежде всего гуморальной системой регуляции, имеющей на этом раннем этапе развития особое по важности значение.

Акт рождения создает новые условия существования ребенка, предъявляющие новорожденному новые, более строгие требова­ния в отношении срочности и точности приспособительных изме­нений, несмотря на то, что этот переход организма от одного ре­жима существования к качественно новому сглаживается всей гигиеной ухода за новорожденным.

Вся совокупность новых раздражителей, контактных и дис­тантных, падающих на рецепторы новорожденного, является и причиной, и стимулом к развитию нервных механизмов уравнове­шивания организма со средой, в частности и новых, ранее отсут­ствовавших форм рефлекторной деятельности — сигнальной, ус-ловнорефлекторной.

280

Способность к условнорефлекторной деятельности возникает отнюдь не мгновенно. У новорожденного высшая нервная дея­тельность отсутствует. Первые признаки условнорефлекторных реакций на среду возникают у ребенка, судя по данным В. М. Бех­терева и Н. М. Щелованова, на 2—3-ей неделе жизни. Это услов­ные рефлексы на позу кормления, точнее на совокупность про-приорецептивных раздражителей, связанных с приемом пищи. Более поздние исследования (Н. И. Касаткин и др.) позволяют сделать вывод о возникновении первых натуральных и искусст­венных условных рефлексов значительно раньше, к концу 1-й не­дели жизни ребенка.

Интересно, что существуют данные, свидетельствующие о том, что условнорефлекторная деятельность проявляется в одина­ковое время после рождения как у нормальных детей, так и вы­живающих недоношенных детей. Если эти данные подтвердятся, их можно будет понять как дополнительное указание на ведущую роль в формировании высшей нервной деятельности факторов внешней среды.

Возникнув в период новорожденности, высшая нервная дея­тельность у детей претерпевает последующее прогрессивное раз­витие. Для первого месяца жизни характерны, в основном, услов-норефлекторные реакции на контактные сигнальные раздражи­тели. Позже вступают в действие, дистантные раздражители. Возраст от 1 месяца до 6-го месяца характеризуется накоплением временных связей на дистантные условные раздражители. С 7-го месяца и старше условным раздражителем делается слово.

В ходе возрастной эволюции высшей нервной деятельности происходит не только расширение сферы внешних раздражите­лей, способных стать условным сигналом к действию, но и изме­нение особенностей возникающих временных связей.

Скорость образования условных рефлексов с возрастом рас­тет. По данным лаборатории Н. И. Касаткина, для выработки условного рефлекса в первые недели жизни требуется 100 соче­таний условного раздражителя с безусловным раздражителем. К концу 1-го месяца жизни в аналогичных условиях наблюдения достаточно уже всего нескольких сочетаний. Приведем еще один пример: для выработки мигательного условного рефлекса для детей месячного возраста требуется 16—24 сочетаний. В возрасте 2—4 месяцев этот рефлекс возникает после 2—8 сочетаний. Та­ким образом, возрастная эволюция высшей нервной деятельности проявляется в ускорении процесса проторения пути в коре боль­ших полушарий.

Устойчивость временных связей с возрастом растет. Постепен­но возникает и совершенствуется способность больших полуша­рий к сложным формам внутреннего торможения, нарастает сложность рефлексов. Если первые условные рефлексы относят­ся к категории наличных условных рефлексов первого порядка, '

П Заказ № 435 281'

то с увеличением возраста детей начинают проявляться следовые^! условные рефлексы и условные рефлексы высших порядков. -,1?

Вследствие последовательного вступления в функционирова-Ц ние отдельных анализаторов аналитико-синтетическая деятель-;⁴¹¹ ность коры больших полушарий прогрессивно растет.

Все эти характерные черты свидетельствуют о постепенном
формировании качественных особенностей высшей нервной дея- |
тельности человека. Завершающим звеном онтогенетического '»
развития высшей нервной деятельности является возникновение 'А
второй сигнальной системы. "

Специальный анализ вопроса показывает, что в основе воз­растной эволюции высшей нервной деятельности лежит прогрес­сивное увеличение вследствие тренировки силы, уравновешеннос­ти и подвижности основных нервных процессов в коре больших : полушарий головного мозга, процессов возбуждения и тормо­жения.

Суммируя все сказанное, мы можем еще раз сделать вывод о 'А том, что при общности основных законов существуют как коли- -i чественные, так и качественные особенности, отличающие вые- "* шую нервную деятельность человека от высшей нервной деятель­ности животных.

Остановимся на вопросе возрастного формирования второй сигнальной системы. В предыдущей лекции мы особо подчеркну­ли тот факт, что в отличие от высшей нервной деятельности жи- 1 вотного высшая нервная деятельность человека не исчерпывается 4 условными рефлексами на конкретные сигналы действительности. Сверх этих рефлексов в высшей нервной деятельности человека | существуют еще и условные рефлексы на обобщенные понятия,,! выраженные словесными сигналами, составляющие основу со­знания человека.

Возрастные особенности возникновения и складывания второй J сигнальной системы представляют большой интерес с точки зре-1 ния вопроса об общих путях возникновения второй сигнальной ^;j системы в ходе эволюции высшей нервной деятельности жи­вотных.

Дадим краткое понятие об анализаторах словесных раздра-J

жителей. Т

В связи с единством проявлений первой и второй сигнальных! систем физиологическая природа коркового звена анализатора^ словесных раздражений, или, как его обычно называют, речедви-* гательного анализатора, очень сложна. В этот анализатор входят^ клетки коры (корковые нейроны), связанные с рецепторами рече-f вой мускулатуры, проприорецепторами мышц языка, губ, щек, гортани. Корковый отдел речедвигательного анализатора соот-* ветствует центру Брока (третьей лобной извилине левого полу-| шария).

Необходимо тут же оговориться^ что центр Брока являете

282

корковым звеном анализатора устной речи. В понятие же корко­вой базы второй сигнальной системы входят области коры, пред­назначенные для восприятия не только устной, слышимой, но и письменной и мимической речи (вспомним азбуку глухонемых), т. е. всей совокупности обобщенных понятий, независимо от того, какой категорией сигналов она представлена. Таким образом, морфологическая основа второй сигнальной системы у человека чрезвычайно обширна и находится в сложных топографических отношениях с морфологической основой первой сигнальной сис­темы.

Физиологические механизмы взаимодействия морфологичес­ких субстратов первой и второй сигнальных систем заключаются в иррадиации процессов возбуждения и торможения. Именно эта специфическая черта физиологических свойств коры человека, высокая способность к срочной временной и пространственной иррадиации состояний активности, к срочному замыканию вре­менных связей и обеспечивает единство действия первой и второй сигнальных систем. Парабиотическая природа активности цент­ральной нервной системы, ее принципиально двухфазный ха­рактер позволяет понять все качественное многообразие форм этого взаимодействия, в частности, и ярко выраженную спо­собность к срочному проявлению физиологически контрастных состояний •— взаимодействия различных форм возбуждения и торможения.

Речевая функция не является врожденной особенностью выс­шей нервной деятельности человека. Она приобретается в про­цессе обучения ребенка, путем общения его с говорящими людь­ми. Вот почему окружающая обстановка — основной фактор развития высшей нервной деятельности ребенка.

Возникновение и развитие второй сигнальной системы, т. е. превращение словесного раздражителя в «сигнал сигналов», под­чиняется определенным закономерностям.

На 8-м месяце жизни ребенка слово впервые приобретает зна­чение условного сигнала. Однако вплоть до 1'/2—2-х лет превра­щение слова в условный раздражитель происходит лишь при не­посредственном подкреплении его раздражителем первой сиг­нальной системы. Таким образом, на этом возрастном этапе развития человека слово превращается в условный раздражи­тель, вызывающий определенную деятельность, путем возникно­вения временных связей между корковыми областями речедвига­тельного анализатора и корковыми областями анализаторов пер­вой сигнальной системы. В свою очередь эти корковые области, раздражаемые условным раздражителем первой сигнальной сис­темы, должны быть связаны ранее возникшими временными свя­зями с корковыми областями безусловного рефлекса.

Так, например, чтобы обучить ребенка новому для него слову «сладко», «сахар», необходимо предварительно ознакомить его с

283

видом, формой этого предмета, подкрепляя это воздействие вку­совым раздражением.

Огромную роль в приобретении новых словесных понятий иг­рает сочетание обучения словам с движением, т. е. сочетание словесных раздражителей с деятельностью двигательного анали­затора. Опыты М. М. Кольцовой в лаборатории Л. А. Орбели дали интересный материал, свидетельствующий о неизмеримо большей легкости превращения слова в условный раздражитель при сочетании его действия с двигательной деятельностью ребен­ка, например, взятием в руки предмета, обозначаемого этим сло­вом. Нет сомнения, что причиной этих отношений является морфологическая близость, определяющая особо тесное функцио­нальное взаимодействие между двигательным и речедвигатель-ным анализаторами.

Можно сделать вывод о большой роли двигательного, в том числе и игрового компонента в формировании второй сигнальной системы у детей.

Начиная с 2-летнего возраста ребенка вторая сигнальная сис­тема «освобождается» от первой сигнальной системы — новые слова начинают приобретать соответствующее реальной действи­тельности смысловое значение путем выработки их временных связей с уже известными ребенку словами.

Разумеется, и на этом возрастном этапе сохраняются все тес­ные взаимоотношения между первой и второй сигнальными сис­темами. Мало того, этот аппарат в свою очередь развивается и совершенствуется в связи с нарастанием срочности образования новых временных связей между обеими сигнальными системами. Поэтому, говоря об «освобождении» второй сигнальной системы от первой сигнальной системы, мы берем это слово в кавычки, подчеркивая тем самым, что имеем в виду отнюдь не прекраще­ние взаимодействия между обеими сигнальными системами. Речь идет здесь лишь о том, что в связи с морфологическим и функци­ональным развитием второй сигнальной системы временные свя­зи между анализатором, воспринимающим новое словесное разд­ражение, и другим словесным анализатором, уже связанным временными отношениями с определенной деятельностью орга­низма, возникают быстрее, чем с анализаторами первой сигналь­ной системы. Скорость функционирования второй сигнальной системы, нарастание этой скорости в процессе онтогенеза явля­ется основной причиной ее развития и совершенствования.

С 7—8-летнего возраста особенности высшей нервной дея­тельности детей начинают сближаться с особенностями высшей нервной деятельности взрослого человека. В этом возрасте любой агент первой сигнальной системы, равно как и любой безуслов­ный раздражитель, может быть срочно увязан со словесным раздражителем. Замена действия агента первой сигнальной сис­темы на слова, и наоборот, обеспечивает проявление любого

условного рефлекса, причем как положительного, так и отрица­тельного.

Например, в случае выработки сигнального условного двига­тельного рефлекса на зажигание лампы красного цвета достаточ­но вместо включения света произнести слова «красный свет», чтобы состоялась общая условнорефлекторная реакция.

Таким образом, к началу школьного возраста словесный разд­ражитель приобретает значение реального раздражителя. Особо подчеркнем, что этот вывод относится не только к слову слы­шанному, но и виденному и т. д.

По этому поводу можно вспомнить людей, потерявших в ре­зультате заболевания основные дистантные анализаторы — слух и зрение — и тем не менее имевших высокосовершенную и вполне полноценную вторую сигнальную систему, средством развития которой послужили тактильные словесные обозначения (О. Ско-роходова, Е. Келлер).

Можно сделать совершенно определенный вывод, что при пра­вильном воспитании ни о какой социальной неполноценности лю­дей, утративших хотя бы и существенно важные анализаторы (глухонемых, слепых), не может быть и речи.

Специфические особенности морфологического и физиологи­ческого субстратов второй сигнальной системы — множественные межнейронные связи, высокая срочность и выразительность про­цессов активности, связанные по-видимому, с высокой функцио­нальной подвижностью клеточных образований, превращают эти субстраты в сугубо пластический прибор, отдельные звенья кото­рого способны в широких пределах заменять друг друга.

«Слово, благодаря всей предшествующей жизни взрослого человека, связано со всеми внешними и внутренними раздраже­ниями, приходящими в большие полушария, все их сигнализиру­ет, все их заменяет и поэтому может вызвать все те действия, реакции организма, которые обусловливают те раздражения»'. Из всего изложенного выше следует, что в процессе онтогене­тической эволюции в связи с возникновением и развитием второй сигнальной системы (и относительным освобождением ее от пер­вой сигнальной системы) имеет место переход от конкретного мышления ребенка к отвлеченному логическому мышлению взрослого человека.

Отдельные иллюстрации к этому выводу приведены нами в предыдущей лекции.

Изучение особенностей онтогенетического развития высшей нервной деятельности человека позволяет сделать вывод о боль­шей выраженности индивидуальных черт высшей нервной дея­тельности у детей по сравнению со взрослыми. Причем, чем мо-

¹ И. П. Павлов. Полное собрание сочинений, т. IV, М.—Л., АН СССР, 1951, стр. 429.

285

ложе возраст ребенка, тем отчетливее выступают индивидуал] ные типовые черты его высшей нервной деятельности.

Причина этого лежит прежде всего в более низком уровне развития второй сигнальной системы, системы, несущей на себе первоочередные влияния воспитательных социальных воздей­ствий.

Далее, чем моложе возраст ребенка, тем, очевидно, меньше сглаживание прирожденных индивидуальных черт высшей нерв­ной деятельности влияниями социальных и общеприродных факто­ров внешней среды и на первую сигнальную систему. Другими словами, чем моложе возраст ребенка, тем резче выступает врож­денный генотип из общего суммарного фенотипического облика

нервной системы.

По мнению многих специалистов, в том числе и Иванова-Смо­ленского, сколько-нибудь точное определение типа высшей нерв­ной деятельности человека возможно лишь у детей.

Наряду с большей выразительностью тип высшей нервной деятельности у детей отличается и большой изменчивостью, что закономерно связано с меньшей функциональной устойчивостью, большей реактивностью нервной системы детей по сравнению со взрослыми.

Отсюда вытекает, что юный возраст — наиболее благоприят­ный период для направленного воздействия на мозг ребенка в целях формирования типовых особенностей высшей нервной дея­тельности, гигиены и профилактики организма в целом.

Каждый педагог и врач обязан знать, что быстро растущий, динамически меняющийся мозг ребенка чрезвычайно чувствите­лен к малейшим изменениям как внешней, так и внутренней сре­ды организма. Любое изменение внешней среды через нарушение высшей нервной деятельности отражается на всех жизненных проявлениях организма. Равным образом любое нарушение обме­на веществ, любое изменение нормальных функциональных от­правлений отдельных систем и органов организма, возникающее под влиянием непосредственных воздействий, непременным обра­зом и прежде всего отражается'на корковых реакциях ребенка.

,Чем меньше возраст ребенка, тем сильнее сказываются изме­нения внешней и внутренней среды организма на его высшей нервной деятельности. Все это приводит к необходимости созда­ния особых режимов жизни для детей различного возраста.

Современная патофизиология высшей нервной деятельности детей дала интересный материал к пониманию основ возрастной эволюции высшей нервной деятельности человека. По данным Н. Н. Трауготт, следует, что изменения высшей нервной деятель­ности, имеющие место при разнообразных заболеваниях, как бы отражают собой обратный ход онтогенетического созревания ее.

Первый этап в ходе поражения высшей нервной деятельности проявляется в нарушении деятельности второй сигнальной систе-

286

мы. Во вторую очередь на путь альтерации функций вступает первая сигнальная система. Здесь также можно усмотреть опре­деленную последовательность событий. Сначала нарушается спо­собность коры к торможению — внутреннему и индукционному, снижается быстрота возникновения торможения, ослабляются тормозные эффекты, снижается стойкость тормозных состояний и т. д.

Наконец, в особо тяжелых случаях нарушается замыкатель-ная функция коры в связи с нарушением процесса возбуждения, снижается величина и стойкость условных рефлексов, растет их латентный период и т. д; Кора как бы вступает в режим диффуз­ного запредельного торможения.

Таким образом, более молодые стороны высшей нервной дея­тельности оказываются и более ломкими, хрупкими, ранее вступа­ющими на путь патологических нарушений, чем более старые в возрастном отношении функциональные отправления головного мозга. Врачи-гигиенисты, терапевты, педагоги должны строить систему соответствующих воздействий на организм ребенка со строгим учетом его возраста, т. е. со строгим учетом возрастных особенностей его высшей нервной деятельности.

Можно сделать общее заключение о том, что ранний возраст наиболее благоприятен для создания условий, способных оказать нужное воздействие на нервную систему человека (и животных), а следовательно, способных развивать и закреплять желательные черты поведения.

Вспомним по этому поводу высказывание А. С. Макаренко о том, что 95% всей суммы воспитательского воздействия должны падать на возраст до 5 лет.

Правильное решение задач педагогики и медицины требует знания законов высшей нервной деятельности, законов возраст­ного развития ее. Другими словами, научной базой педагогики и медицины является физиология высшей нервной деятельности и в первую очередь физиология высшей нервной деятельности детей.

АНАЛИЗАТОРЫ

ЛЕКЦИЯ ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

ФИЗИОЛОГИЯ АНАЛИЗАТОРОВ

Учение об анализаторах создано И. П. Павловым как очеред­ная глава общего учения о высшей нервной деятельности челове­ка и животных. По своему теоретическому и методическому содержанию учение об анализаторах составляет собой качест­венно новый этап в прогрессивном развитии важной и ответ­ственной области физиологической науки — физиологии органов чувств.

Учение об анализаторах построено на принципе единства в функциональных отправлениях органов чувств и больших полу­шарий головного мозга, их неразрывной морфологической и фи­зиологической спаянности в процессе восприятия и оценки воз­действий из внешнего мира.

Этот подход к физиологическим основам познания внеш­него мира освободил физиологию от многих идеологических оши­бок, которыми страдала допавловская физиология органов чувств.

Отражение внешнего мира, познавательная деятельность жи­вотного организма связывается Павловым с основным принци­пом деятельности больших полушарий головного мозга—принци­пом анализа и синтеза.

Материальным субстратом анализа и синтеза внешних воз­действий является, в свете представлений Павлова, не просто периферический орган чувств, а сложный, многозвеньевой физио­логический прибор — анализатор, или, как правильнее его на­звать, синтез-анализатор. В состав звеньев этого прибора входят следующие образования: рецепторы, центростремительные нервы, центры различных отделов центральной нервной системы и, нако­нец, высшие центры данного восприятия, находящиеся в коре больших полушарий головного мозга.

Восприятие и оценка внешних воздействий связаны с сосущест­вованием всех звеньев анализатора. Однако не будет преувели­чением сказать, что степень развития анализа и синтеза раздра­жений из внешнего мира, т. е. оценка приспособления организ­ма к внешней среде, определяется уровнем развития централь-

288

ного, коркового звена анализатора. Специфическая физиологи­ческая роль коркового звена анализатора — обеспечение ощущений, возникающих по поводу внешних воздействий.

Клинические наблюдения располагают демонстративным ма­териалом, свидетельствующим о том, что при полноценности пе­риферического рецептора и проводящих путей способность к оп­ределенным, качественно особым ощущениям, например зритель­ным, исчезает при поражении соответствующих областей коры. В таких случаях есть все основания говорить именно о корковой слепоте, глухоте и т. д.

Естественно, возникает вопрос, какова же роль перифериче­ского звена анализатора — рецептора —- в восприятии внешних раздражителей?

Деятельность коркового звена анализатора — обеспечение ко­рой больших полушарий головного мозга тонких и точных ощу­щений воздействий из внешнего мира — является результатом афферентных импульсов, приходящих в кору по афферентным нервным путям с рецепторов и возникающих в рецепторах под влиянием этих внешних воздействий.

Таким образом, роль рецепторов в познании внешнего мира заключается в обеспечении точности восприятия внешних раз­дражений, в свою очередь обеспечивающего точность ощущений этих раздражений корой больших полушарий головного мозга.

Эта функциональная роль рецепторов тесно связана с их фи­зиологическими свойствами. В эволюционном аспекте рецепторы представляют собой модифицированные в структурном отноше­нии нервные окончания. Однако рецепторы отличаются от пери­ферического нерва не только структурными особенностями, но и физиологическими свойствами. Именно специфика физиологиче­ских свойств, возникшая в процессе длительной эволюции живот­ного мира, и превращает рецепторы в совершенный физиологиче­ский прибор, предназначенный для восприятия строго определен­ной гаммы внешних воздействий.

К числу специфических физиологических свойств рецепторов должна прежде всего быть отнесена их высокая возбудимость по отношению к адекватным раздражителям. Не будет преувеличе­нием сказать, что порог возбуждения рецептора, например сет­чатки глаза, по отношению к адекватному раздражителю — све­товой энергии — в миллионы раз ниже, чем порог возбуждения по отношению к этому раздражению сензорного, зрительного нер­ва. Отсюда понятна высокая роль периферического звена анали­затора — рецептора — именно-в анализе, в дифференцированном восприятии внешних раздражений.

Каждый рецептор, в силу чрезвычайно высокой возбудимо­сти к адекватным раздражителям, воспринимает свой определен­ный участок воздействия из внешнего мира, трансформируя эти воздействия в специфические комплексы нервных импульсов,

289
обеспечивая тем самым первую ступень анализа — точную диф­ференцированную оценку внешних раздражений.

Другим специфическим свойством рецепторов является их вы­сокая адаптационная способность. Напомним, что под адаптаци­ей, или аккомодацией, в физиологии понимается свойство живых образований повышать порог возбудимости под влиянием для­щегося раздражения. Биологическая роль адаптации заключает­ся в прекращении физиологического действия на живые образо­вания длительного монотонного раздражителя, т. е. раздражите­ля, потерявшего свое актуальное значение для этого образования, для организма в целом. Прекращение действия этого биологичес­ки неактуального для организма раздражителя вследствие акко­модации к нему рецептора означает одновременно и восстановле­ние способности «освобожденного» рецептора к реакции на дру­гие раздражители из внешнего мира. Очевидно, что высокая адаптационная способность является свойством, обеспечиваю­щим срочность приспособительных реакций организма на сигна­лы извне.

Сопоставляя особенности физиологических свойств и функцио­нальных отправлений центрального и периферического звеньев анализатора, мы приходим к выводу, что анализ раздражений, начинающийся в периферическом звене анализатора (рецепторе) и заканчивающийся в его центральном звене (больших полуша­риях головного мозга), представляет собой сложный единый,раз­вивающийся во времени и пространстве процесс.

Центральной проблемой физиологии анализаторов является вопрос об отношениях, существующих между раздражением ор­ганизма воздействиями из внешнего мира и деятельностью ана­лизаторов.

По своей идеологической сущности этот вопрос является не чем иным, как перенесением на базу физиологической науки ос­новной проблемы философии — проблемы соотношения материи и сознания. В ходе решения этого вопроса в физиологии возникли и сформировались различные воззрения, легшие в ос­нову двух противоположных концепций в физиологии — материа­листической и идеалистической.

Первое прогрессивное направление в физиологической науке возглавил И. М. Сеченов. Предвосхищая взгляды И. П. Павлова о роли принципа детерминизма в физиологии головного мозга, Сеченов утверждал, что «психический акт не может явиться в сознании без внешнего чувственного раздражения».

Взгляды Сеченова утвердили материалистическую традицию в русской физиологической науке, обеспечив ей прогрессивное развитие.

Однако в ряде зарубежных стран рассмотрение физиологиче-,ских основ теории познания велось с иных методологических по- -'зиций. Один из крупных немецких физиологов И. Мюллер, разра-

290

батывая вопросы физиологии органов чувств, явился по существу родоначальником физиологического идеализма, во многом опре­делившего пути развития физиологии в Германии в XIX в.

Основные взгляды Мюллера даны им в так называемом зако­не специфической энергии.

Содержание этого закона сформулировано Мюллером следую­щим образом: на всякое как адекватное, так и неадекватное раз­дражение орган чувств дает присущий только ему вид энергии. Философская основа закона специфической энергии совершен­но отчетливо выступает из положения Мюллера о том, что раз­личные раздражители производят в организме нечто чуждое им самим; характер реакции в сущности зависит не от раздражите­ля, а от заложенной в живом организме энергии; все, что мы ощу­щаем нашими чувствами,— не действительные свойства конкрет­ных вещей, но только качества наших чувств.

Идеалистическая сущность взглядов Мюллера дается здесь в открытом виде. Отрицая способность рецепторных систем наше­го организма к точному отображению внешних воздействий, Мюл­лер утверждает тем самым невозможность объективного позна­ния внешнего мира. В своем крайнем виде взгляды Мюллера ве~-дут к отрицанию существования внешнего мира.

Закону специфической энергии суждено было сыграть в исто­рии физиологии печальную роль одного из отправных пунктов физиологического идеализма.

Порочность идеологических основ и вместе с тем фактическая неправильность этого закона в свете современного состояния фи­зиологической науки не вызывает никаких сомнений.

Физиология органов чувств, физиология анализаторов распо­лагает в настоящее время обширным материалом, свидетельст­вующим о том, что действие на определенные рецепторы адекват­ных и неадекватных раздражителей проявляется в различных реакциях, сопровождаемых качественно неодинаковыми ощуще­ниями. Есть основания полагать, что основной причиной этого по­ложения, видимо, являются несоизмеримые по значениям пороги раздражения для адекватных и неадекватных воздействий на специализированный рецептор. Отсюда и ответная реакция на эти воздействия должна быть выражена в иных «местных» сдвигах и в иной пространственной сигнализации с рецептора в кору. От­ветные ощущения, формирующиеся в коре больших полушарий по поводу этих различных как в количественном, так и в качест­венном отношении реакций рецепторов, должны тонко отобра­жать особенности внешних воздействий.

Остановимся еще на одной стороне вопроса. Физиологической основой закона И. Мюллера является, как мы указали, общеиз­вестный факт высокой специфичности, специализации отдельных рецепторов. Именно эти свойства рецепторов были положены им в основу спекулятивного вывода о невозможности точного, пол-

291

ного отражения специализированным рецептором качественного многообразия воздействий извне.

Порочность этих выводов очевидна. Если не пренебрегать эво­люционным подходом к решению вопросов физиологии органов чувств, то делается совершенно ясным, что специализация отдель­ных рецепторов, сужение сферы восприятия ими внешних раздра­жителей за счет роста точности восприятия шла параллельно увеличению общего числа рецепторных систем организма. Суще­ствуют тесные взаимозависимости между уровнем развития от­дельных рецепторов, а следовательно, ростом их возбудимости по отношению к адекватным раздражителям и системностью функ­ционирования рецепторов. Именно эта системность в работе раз­личных рецепторов, множественность одновременно функциони­рующих рецепторных систем является основным условием точ­ного совершенного отражения внешнего мира организмом человека и высших животных.

Системность функционирования рецепторов предполагает и системность в работе корковых звеньев анализаторов. Взаимо­действие этих корковых звеньев, осуществляющееся по законам иррадиации и индукции возбуждения и торможения в централь­ной нервной системе,— основное условие воспринимающей и от­ражательной деятельности организма как целого.

Активность коркового звена одного из анализаторов в силу парабиотической природы этой активности служит средством по­вышения или понижения уровня активности в корковых звеньях других анализаторов. В зависимости от текущего уровня актив­ности взаимодействие между анализаторами выражается слож­ной мозаикой процессов возбуждения и торможения в коре боль­ших полушарий, создающих качественную оценку общей карти­ны восприятия внешнего мира в данный текущий момент существования организма.

Дефекты в работе какого-либо отдельного рецептора или да­же нескольких рецепторов отнюдь не свидетельствуют о принци­пиальной невозможности точного отражения внешнего мира го­ловным мозгом животного и человека в особенности. Сохранив­шиеся рецепторы "за счет взаимодействия корковых звеньев анализаторов вносят уточняющую поправку в ошибки работы от­дельных рецепторов.

Критерием действительности восприятий является деятель­ность организма. Отсюда основным критерием познавательной деятельности головного мозга служит практика, индивидуальная и общественная.

Именно взаимодействие анализаторов — основной физиоло­гический механизм познания мира. Жизнь дает красочные приме­ры, иллюстрирующие этот вывод. Достаточно вспомнить таких, казалось бы, тяжелых инвалидов, как глухонемые и слепые одно­временно (О. Скороходова и Е. Келлер), которые за счет сохра-,

292

нения контактного анализатора овладели не только речью, но и высшим образованием и с успехом занимались литературной и общественной работой.

Можно указать здесь на то, что. ряд людей, страдающих от­дельными частными дефектами в деятельности рецепторов (на­пример, дальтонизмом), иногда и не подозревают об этих де­фектах. Правильность их восприятия внешнего мира, за исклю­чением крайних, конфликтных случаев, не отличается от восприятия людей с нормальным зрением. И здесь необходимые поправки вносятся всем жизненным опытом, практикой сущест­вования человека.

Материалистические построения ведущих русских физиологов, разрабатывающих проблемы познания внешнего мира,—И. М. Се­ченова, И. П. Павлова и других — являются по существу обосно­ванием мысли В. И. Ленина о том, что путь познания объектив­но существующей действительности идет от конкретного созерца­ния к абстрактному мышлению и от него к практике как критерию истины. Своей гениальной теорией отражения В. И. Ле­нин вскрыл всю порочную сущность идеалистических концепций И. Мюллера, показав их философскую и научную несостоятель­ность.

Итак, основные выводы следующие. Наши ощущения отра­жают объективную реальность, т. е. то, что существует независи­мо от человека и человеческих отношений.

Ощущения — это не знаки и не символы, не имеющие сходст­ва с предметом. Это более или менее точные отображения внеш­них предметов. Отсюда с неизбежностью вытекает принципиаль­ная возможность точного, объективного познания внешнего мира.

Организм человека и высших животных располагает сложной системой различных рецепторов, обеспечивающих восприятие все­го многообразия раздражителей как из внешней среды существо­вания, так и из внутренних сред организма.

По отношению к действию раздражителя все рецепторы мо­гут быть подразделены на две большие группы. К первой группе принадлежат так называемые контактные рецепторы, приходя­щие в состояние возбуждения по поводу прямого контакта с раз­дражителем. Сюда относятся все виды покровной рецепции — бо­левой, температурной, тактильной и рецепторы вкуса.

К дистантным рецепторам относятся рецепторы, приходящие в состояние активности по поводу действия раздражителя, основ­ной источник которого находится вне организма животного. Ди­стантными рецепторами являются рецепторы обоняния, зрения и слуха.

По месту нахождения в организме рецепторы в свою очередь подразделяются на три группы. К первой группе относятся Так называемые экстерорецепторы, т. е. рецепторы, находящиеся на наружной поверхности тела, включая ротовую полость и дыха-

ч. 1 ... ч. 6 ч. 7 ч. 8 ч. 9 ч. 10 ч. 11