Критерии научности теории государства и права

ч. 1 ч. 2
ГЛАВА 3 МЕТОДОЛОГИЯ ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

Методология - важная составная часть теории познания. Она пред­ставляет собой осмысление методов познания. Методология - это метатеория, рефлексивная по своей сути, исследующая методы познания той или иной научной дисциплины, условия их использования и возможные результаты их применения.

Методы научного познания теснейшим образом связаны с предметом исследования. Классическая наука нового времени исходила из примата предмета, утверждая, что метод должен соответствовать предмету, специфика предмета определяет тот метод, который наиболее эффективен для его познания. Однако сегодня, в век «постклассической» науки, доминирующей становится иная точка зрения - о примате метода исследования или, по крайней мере, их взаимозависимости. Признавая невозможность познать весь объект целиком (так как человеческое познание принципиально ограничено), современная эпистемология исходит из того, что представление об объекте определяется тем мето­дом, с помощью которого она описывается и объясняется. Мы не можем наблюдать сложный объект непосредственно, поэтому способ его экспликации определяет наше видение, модель объекта. С другой стороны, как справедливо замечает Ф.'Г. Михайлов, доказательство реальности существования мира может быть получено только из существования мысли; иначе доказать объективность мира невозможно⁷⁰. Мысль, по его мнению, есть полагание предмета мысли, вызывающее его из небытия, так как только то, что мыслится, реально (для нас, доба­вим от себя) существует⁷¹.

Методы познания, используемые в той или иной научной дисциплине, как и ее предмет, имеют сложное объективно-субъективное основание и природу. Они объективны, так как зависят, прежде всего, от предмета исследования, от уровня накопленных знаний, от мировоззрения общества; но они же и субъективны, так как избираются субъектом познания исходя во многом из личных предпочтений. В частности, мето-

⁷⁰ Михайлов Ф.Т. Самоопределение культуры. Философский поиск. М. 2003. С. П.

⁷¹ Там же. С-32.

28

ды теории государства и права у представителей различных типов правопонимания существенно различаются: это могут быть методы формально-логического анализа, методы трансцендентальной фило­софии (метафизики) или методы социологического анализа. При этом следует иметь в виду, что субъект лишь относительно свободен в вы­боре того или иного метода познания. Вообще говоря, субъект как конкретный ученый, юрист очень редко выбирает как тему исследова­ния, так и методы. Как правило, они ему уже заданы заранее научной конъюнктурой эпохи, конкретного общества и научного направления (школой)⁷², но то, к какой именно научной школе принадлежит этот уче­ный, зависит исключительно от субъективно-личностных обстоятельств.

Более или менее полное и объективное представление о методах теории права может быть получено только в том случае, если рассматри­вать их, во-первых, в исторической обусловленности; во-вторых, во взаимосвязи с культурой (мировоззрением) и другими формами духовной деятельности. То есть это, по сути, применение диалектики к изучению самих методов познания⁷³.

Итак, современные методы познания, используемые теорией государства и права, эволюционируют исторически и обусловлены мировоззрением конкретной цивилизацией. Каждая эпоха отличается от предыдущих и последующих не только уровнем развития произво­дительных сил, политическими событиями, но и характеристиками духовной культуры, то есть мировоззрением. Важнейшая составная ее часть - тип мышления, включающий в себя тип научного знания. Это -своеобразный интеллектуальный консенсус эпохи, который опосредует, продуцирует конкретные методы познания. Для краткости будем обоз­начать интеллектуальный консенсус эпохи термином «эпистема»⁷⁴, - т.е. разделяемые большинством населения (занимающегося интеллектуаль-

⁷² См.: Кун Т. Структура научных революций. М., 1977. 2-е изд.; Холтон Д.
Тематический анализ науки. М., 1981.

⁷³ Первым, насколько нам известно, такой подход к изложению методов теории
государства и права предложил наш учитель Л.И. Спиридонов. - См.: Спиридонов
Л.И. Теория государства и права: Курс лекций. СПб., 1995. Обоснование авторской
позиции по данному вопросу см.: Честное И.Л. Онтология государства и права в
историко-культурном измерении // Труды СПб юридического института
Генеральной прокуратуры РФ. № 2. СПб., 2000.

⁷⁴ Термин «эпиетема» ввел в современный научный оборот известный француз­
ский философ М. Фуко. См.: Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных
наук. СПб., 1994. Эпистема, с его точки зрения. - это исторически конкретная дис­
курсивная практика, позволяющая представить соответствующую систему мышле­
ния: эпистема обусловливает всевозможные формы эмпирического познания, зада­
ет условия формирования рассуждений об объектах знания, снабжает наблюдателя
определенными теоретическими возможностями, устанавливает способ бытия
объектов в пространстве знания, вычленяет в сфере опыта пространство
возможного.

29

ным трудом) онтологические и гносеологические допущения. Другими словами, эпистема - это научная картина мира и соответствующий ей принцип познания.

Чтобы выполнить поставленную задачу - реконструировать ста­новление методов познания, обусловленных эпистемой, необходимо предложить какую-либо периодизацию истории. Сделать это чрезвычай­но трудно. Упрощая и огрубляя всемирно-исторический процесс, представим его как переход от локальных цивилизаций (традиционного, патриархального общества) к европоцентристскому, унифицированно­му единому мировому пространству, возникшему в результате победы обменных отношений над отношениями кровнородственными и тер­риториального членства, а затем - к ситуации постмодерна. Локальные цивилизации - первая стадия - могут быть представлены античностью, средневековой Европой и древним Востоком как собирательным понятием. Поскольку на становление «современности» Восток оказал лишь косвенное влияние, оставим его без рассмотрения⁷⁵. Единая история, охватывающая все мировое пространство и захватывающая все народы, начинается в эпоху Нового времени, за которым следуют новейшее время и эпоха постмодерна, или постиндустриального об­щества, очертания которого пока только прорисовываются.

В принципе, для всего периода локальных цивилизаций, несмотря на важные культурные различия отдельных регионов и народов, характерна единая эпистема, во многом определявшаяся донаучной, мифологической стадией культуры⁷⁶. Такую эпистему (точнее - миро­воззрение, в котором научное знание еще только зарождается и не выделяется в самостоятельную структурную единицу) можно назвать миросозерцательной. Картина мира (онтологическое допущение) тут представлена космизмом - представлением об упорядоченном миро­здании, заданном свыше, где каждый элемент (в том числе человек) -частица целого. Отсюда вытекает и принцип познания, который можно определить как целостное восприятие действительности.

Крупнейший знаток античности А.Ф. Лосев считает основной чер­той древнегреческого мышления его «ед и нераздельную цельность»⁷⁷. B.C. Библер называет античный способ мышления эйдетическим (от «эйдос» - внутренняя форма). Он пишет, что «бесконечно возможное бытие вещей и самой человеческой души понятийно (но и практически)

⁷⁵ Конечно, влияние Востока нельзя недооценивать. Известно, что первые знания
возникли именно там. Однако для включения его в систематическое рассмотрение
нашей темы необходимо отдельное специальное исследование.

⁷⁶ Поразительны выводы антропологии, отмечающей единую структуру и даже
сюжетную линию основных мифов у народов, которые никогда не контактировали
между собой.

⁷⁷Лосев А.Ф. Типы античного мышления//Античность как тип культуры. М , 1988. С. 78.

30

актуализировалось в апории: быть означает быть многим - быть означает быть единым, этим, единственным, замкнутым на себя». Это означало «отнюдь не познать предмет в его сущности (в его инерционном спосо­бе действия на другое), но перевести хаос в космос, огранить неопре­деленное - вот в чем заключался античный смысл понятия, то есть воспроизведение вещей в уме в качестве элементарных неделимых узлов (апорий) действительного мышления»⁷⁸.

Из этого принципа следует господствовавший метод познания -диалектика⁷⁹. Диалектика первоначально понималась в Древней Греции как искусство разговора, диалога. Такое искусство отождествлялось с методом мышления. Так, сократические диалоги Платона включают три основных диалектических приема: 1) отрицание тезиса оппонента пу­тем выведения из него через серию вопросов и ответов таких пос­ледствий, которые противоречат ему или неприемлемы по иным причинам; 2) выведение обобщения, опять путем вопросов и ответов, из серии; 3) определение понятий с помощью техники различения, т.е. путем неоднократного деления (анализа) рода на виды и видов на подви­ды и затем синтеза, то есть неоднократного сбора видов в их род, а родов - в более крупные рода. Путем таких рассуждений Платон стремился прийти к несомненному знанию природы Добра, Справед­ливости, Истины, Любви и других «форм», которые, по его мнению, существуют во вселенной независимо от человечества^⁰.

Приблизительно так же понимал диалектику и Аристотель. От него диалектический метод был воспринят стоиками в III в. дон. э. как метод анализа аргументов и определения понятий. У них диалектика стала независимой дисциплиной, по сути, не отличавшейся от логики, но содержавшей элементы грамматики и риторики. Именно в этой форме, приданной ей стоиками, греческая диалектика и была импортирована в Рим в эпоху Республики (II-I вв. до н.э.), а сами труды Платона и Аристотеля остались на заднем плане. В Риме диалектикой занялись образованные слои общества, включая и юристов, которые впервые применили ее к действующим правовым институтам. Этого не было в Греции, где активно обсуждались вопросы природы правосудия и правления правителя по закону или своей воле, но они рассматривались как философские вопросы, вопросы личной этики, но не права⁸¹.

Нечто похожее наблюдается и в средние века. «Для средневекового ума, - пишет B.C. Библер, - понять предмет мыслительного внимания

⁷⁸ Библер B.C. От наукоучения - к логике культуры: Два философских введения
в двадцать первый век. М., 1991. С. 5.

⁷⁹ См. подробнее: Лосев А. Ф. История античнрй эстетики. Итоги тысячелетнего
развития: В 2 кн. М., 1992. Кн. 1. С. 386, 393 и др.

⁸⁰ Берман Г. Указ. соч. С. 136.

⁸¹ Там же. С. 137-138.

31

означало понять его в его причащении к всеобщему творцу, к всеобщему субъекту, означало (это, прежде всего, относилось к бытию самого человека) отнюдь не "познать" вещь или человека, как они есть сами по себе, но активно и трагически причастить их к сверхсущему»⁸². Это предполагало, что существует абсолютное знание о мире, заключенное в откровениях Всевышнего и зафиксированное в канонических кни­гах. Поэтому задача науки состояла в выведении из абсолютных знаний следствий. Не случайно, что в то время наиболее активно развивается дедуктивная логика.

Из изложенного принципа выводного знания вытекает конкретный метод, разрабатываемый и применяемый в юриспруденции. Этот метод получил наименование «схоластика». Впервые он был разработан в начале XII в. как в юриспруденции, так и в богословии и предполагал абсолютный авторитет определенных книг, в которых содержится единое и полное учение. Однако парадоксальным образом схоластический ме­тод предполагает, что в тексте могут быть и лакуны, и противоречия, поэтому он ставит своей главной задачей суммировать текст, закрыть лакуны и разрешить противоречия внутри него. Этот метод в XII в. именовался «диалектическим», то есть стремящимся примирить противоположности⁸³.

В юриспруденции схоластический метод принял форму анализа и синтеза массы доктрин, часто противоречащих друг другу, взятых из кодификации Юстиниана и у светских авторитетов. Как и в случае с теологией, сам письменный текст как таковой принимался как святая правда, воплощение разума. Однако задача примирения противоречий дала возможность западному юристу XI в. обращаться с правовыми нормами с большей свободой и гибкостью, чем то было позволено его римскому предшественнику. Он, как и римский юрист, заботился о последовательном и упорядоченном рассмотрении отдельных дел, но (в отличие от римлян) также и о поиске подробных обоснований и теоретическом синтезе, при этом часто жертвуя более узкой последо­вательностью, которой так дорожили римляне⁸⁴.

Важно заметить, что средневековое знание было чрезвычайно непрактичным. Главная задача юристов - глоссаторов состояла отнюдь не в том, чтобы применить полученные знания на практике (это стали делать их продолжатели - постглоссаторы в XIV в.), а в самом процессе комментирования. С позиций сегодняшнего дня это выглядит по мень­шей мере странным. Но тогда ничего необычного такая деятельность не представляла, ибо, как известно, «в начале было Слово, Слово было у Бога и Слово было Бог». Следовательно, познание Слова означало

приближение к истине, отождествляемой с первопричиной всего сущего. Юридические знания, точнее схоластический метод, применялись ско­рее в политике, чем в юриспруденции. Наиболее известные юристы того времени были советниками монархов и часто занимались улаживани­ем политических и территориальных споров.

Несмотря на большой промежуток времени, отделяющий XX в. от эпохи локальных цивилизаций, нельзя не заметить, что и диалектиче­ский метод, и особенно схоластика (в несколько модифицированном ви-де) сохраняют свое значение, в том числе и для современной юрис­пруденции. Современный юрист может считаться таковым только в том случае, если он овладел методами толкования (комментирования) законодательства. И восходит этот метод к средним векам.

Ситуация коренным образом меняется в Новое время. Миросозерца­ние заменяется принципом активизма: у субъекта меняется установка от пассивного приобщения к Космосу (Богу, Слову) к активному преобра­зованию природы, своего окружения и самого себя. Новая картина бы­тия предполагает, прежде всего, иное понятие природы. Природа предста­ет как непосредственная данность, как общее понятие для энергий и веществ, сущностей и закономерностей. Это и предпосылка человеческо­го существования, и задача для познания и творчества. Одновременно природа становится и ценностным понятием - это обязательная для вся­кого познания и творчества норма правильного, здорового и совершен­ного, «естественное». Она становится мерилом всех проявлений чело­веческого бытия: «естественный» человек, «естественное» право и т.п.⁸⁵

Второй элемент новой картины бытия - понятие субъективности. Стоило человеку осознать принадлежность к природе, как тут же он начинает распоряжаться ею по своему усмотрению, выходить из мира природных связей и противопоставлять себя ему. По большому счету, только в Новое время можно по-настоящему говорить о возникновении личности, т.е. самодостаточного, самоценного индивида - субъекта общественных отношений. В античности и средние века человек был тотально поглощен социальным целым (полисом, сословием, территори­альной общностью). И только с победой обменных отношений индивид высвобождается из этих «пут». Он становится свободным в личной деятельности, самовластным творцом, движимым врожденным разумом, ведомым «фортуной» и получающим в награду славу и известность. Но с другой стороны, именно из-за этого человек теряет объективную точку опоры, которая в прежнем мире у него была, и возникает чувство оставленности, даже угрозы⁸⁶.

Киблер B.C. Указ- соч. С. 5.

См. подробнее: Берман Г. Указ. соч. С. 135.

Там же. С.135-136.

32

⁸⁵ См.: Гвардини Р. Конец нового времени // Феномен человека. Антология.

М.. 1993. С. 257. Эту же работу можно найти в журнале «Вопросы философии»,
1990. №4.

⁸⁶ Там же. С. 256. См. также: Фромм Э. Бегство от свободы. 2-е изд. М.,1995. Гл. 2-3.

33

ческой действительности⁹⁰. Однако при всех несомненных достижениях позитивистского метода он содержит в себе собственную ограничен­ность. Совершенно очевидна недостаточность изучения лишь внешнего, поверхностного, случайного проявления права⁹¹. Да, без этого (объекти­вации права в законодательстве или правоотношениях) его изучать невозможно, но изучать только так - явно недостаточно. За пределами научного анализа в таком случае остаются некоторые важные качест­венные характеристики права.

С другой стороны, не сбылись и претензии позитивистов на объек­тивность и всеобщность их метода. Как блестяще показали сторонни­ки социологической феноменологии на примере детального разбора классического позитивистского труда Э. Дюркгейма «Самоубийство», отбору количественных показателей всегда предшествует гипотеза, в которой неизбежно присутствуют (пусть и имплицитно, неявно) предпочтения автора, выражающие субъективность в любых претен­дующих на объективность исследованиях⁹².

Эти и другие недостатки позитивизма приводят к тому, что во второй половине XX в. этот метод теряет свое безусловное первенство. Ему на смену приходит последний метод, претендующий на статус всеобщего, -системный подход.

Системный подход первоначально был сформулирован в-50-е годы в биологии Л. фон Берталанфи. Именно там было замечено, что орган изм больше суммы свойств его органов или несводим к ним. Из биологии он быстро распространился в другие научные дисциплины и завоевал непререкаемый авторитет, сохранявшийся до середины 70-х годов. Суть системности состоит в «механизме сборки» (термин академика Н.Н. Моисеева). Когда ранее раздробленные элементы объединяются в органическое целое (систему), оно получает качественную характерис­тику, которая не может быть выведена из механической суммы свойств элементов. То есть целое несводимо к сумме элементов, оно качественно отличается от них. В этом смысле право не может быть сведено к сумме правовых норм или правоотношений.

В системе главное - не элементы, а качество системы как целого или ее «генеральная» функция (термин Л.И. Спиридонова). Проявляется она лишь в метасистеме, в которой обнаруживается ее назначение. Для всех социальных феноменов, рассматриваемых с позиций системного подхода, такой метасистемой является общество. Именно в нем и

обнаруживается назначение права. Другие стороны системного исследо­вания права - выявление элементов, связей между ними, взаимовлия­ний элементов друг на друга - имеют лишь подчиненное значение.

Наиболее впечатляющую попытку изобразить общество как систему (и его отдельные сферы, в том числе правовую) предпринял крупнейший американский социолог Т. Парсонс, предложивший всеобъемлющую схему четырех уровней социальной структуры⁹³. Концепция Т. Парсонса получила широкий отклик во всем мире, в том числе и в юриспру­денции⁹⁴.

Однако уже в 70-е годы концепция Т. Парсонса была подвергнута резкой критике, показавшей существенные ее пробелы. Критика была сосредоточена в основном на следующих положениях: 1) парсоновский функционализм не обнаруживает исторического развития; 2) в нем утверждается только согласованность ценностей и норм, а также высо­кая степень интеграции составных частей; 3) раскрываются только те механизмы, которые поддерживают status quo. Подобное изображение общества, считает Р. Дарендорф, представляет собой утопию, так как совершенно не учитывает такие распространенные явления, как переме­ны, отклонения, конфликты⁹⁵.

Критика системного подхода привела, однако, не к замене одного принципа познания другим, а к более радикальному повороту в интеллектуальной истории человечества (в этом, конечно, виновата не критика в адрес общей теории систем, а сам ход истории). Это - результат перехода общества от эпохи модерна к постмодерну.

Ситуация постмодерна характеризуется, прежде всего, культурным разнообразием. Сциентистская ориентация предшествующих эпох, основанная на вере во всемогущество разума, сменилась радикальным релятивизмом. Его суть в том, что ни одна научная теория не может претендовать на абсолютную истину (таковой, считают многие, просто нет). Каждая теория лишь относительно (приблизительно) описывает объективную реальность, и чем их (теорий) больше - тем лучше. Критерий истинности постепенно заменяется критерием инструменталь­ной полезности. Поэтому сегодня нет и не предвидится консенсуса по поводу картины мира (юридической действительности) и методов ее познания.

Постмодерн - это отрицание логоцентризма эпохи модерна. Пос­ледний основан на вере в существование целостной структуры,

⁹⁰ О социологических методах в юриспруденции см. подробнее: Карбонье Ж.
Юридическая социология. М.,1986; Козлов В.А., Суслов Ю.А. Конкретные
социологические исследования в области права. Л., 1981; Суслов Ю.А. Конкретные
исследования и развитие социологии права. Л., 1983.

⁹¹ Об этом уже шла речь выше.

⁹² См.: Новые направления в социологической теории. М. 1978.

36

⁹³ См.: Парсонс Т. Общетеоретические проблемы социологии // Социология

сегодня. Проблемы и перспективы. М., 1965. С. 27-61.

⁹⁴ См.: Посконин В.В. Социально-политическая теория Т. Парсонса:
методологический аспект. Ижевск. 1994; Он же. Правопонимание Толкотта
Парсопса. Ижевск, 1995.

⁹⁵ См.: Тернер Дж. Структура социологической теории. М.,1985. С.82.

37

представленной единством бинарных оппозиций. Метод деконструкции.» проповедуемый постмодернистами, прежде всего Ж. Деррида, направ­лен на разрушение этих оппозиций, демонстрацию их условности, изменчивости, амбивалентности. Тем самым, как можно прочитать имплицитную интенцию представителей философии постсовремен­ности, раскрывается (сама собой) свобода личности, не стесненная даже структурой знака⁹⁶. В любом случае постмодернизм как радикальная критика эпохи модерна должна быть наполнена каким-либо позитив­ным содержанием, иначе она попросту бесперспективна. Наиболее интересной попыткой содержательного ответа на «вызов» постмодер­низма, к которому, конечно, надо относиться серьезно, является стремление преодолеть бинарные оппозиции метафизики Нового времени, на которых основана классическая наука, в частности физика, социология и юриспруденция. Наиболее важной из социальных оппозиций является противопоставление объективности и субъектив­ности как в социальной онтологии, так и гносеологии. В принципе вся наука Нового времени исходит из примата объективности в познании мира. Благодаря объективному методу обеспечивается объективность, а значит, и аподиктичность познания действительности. Однако, как уже отмечалось, изменчивость социальной действительности, невозмож­ность описать и объяснить ее единственно возможным способом", приводит к тому, что объективное представление, претендующее на статус «единственно верного», становится не более чем иллюзией (в отношении социальных явлений-мифом или идеологемой). Приоритет методологического индивидуализма не позволяет ответить на вопрос, как сохраняются социальные институты, несмотря на смену поколений, и предполагает, что каждое новое поколение должно снова создавать их. С другой стороны, методологический холизм, исходящий из приоритета целого над единичным, не в состоянии объяснить изменчи-

вость социальных институтов, всегда (с точки зрения этого направления) довлеющих над индивидами.

Наиболее интересные, эвристически ценные попытки преодолеть дихотомичность методологии классической науки предпринимают представители феноменологии, герменевтики, синергетики и антро­пологии как соответствующих научно-исследовательских программ⁹⁸.

Феноменология как метод у ее основоположника Э. Гуссерля представлена в основном редукцией, которая состоит в отстранении (заключении в скобки) всего внешнего, несущественного. Делается это для представления неискаженной природы вещей. Эти идеи, наиболее активно разрабатывавшиеся А. Райнахом", были восприняты такими юристами, как Г. Радбрух, Г. Коинг, Г. Фехнер, В. Майхоффер и некоторыми другими, предложившими достаточно оригинальные варианты концепции естественного права. Однако существенных результатов получено не было. Главная проблема так называемой «трансцендентальной» феноменологии права заключается в том, что поиск эйдоса права (правовой «природы вещей») основывается на интуитивизме, а потому лишен даже той объективности, на которую претендовала позитивистская юридическая наука.

Во второй половине XX в. наибольшее влияние получила не философская феноменология, а социологическая, воспринявшая идею позднего Э.Гуссерля о том, что первопричина социального коренится в «жизненном мире». Поэтому современная социальная феноменология пытается прояснить (понять, а не объяснить) мир социальной обыден­ности. Для этого предполагается необходимым выявить значения, которыми простой, средний человек наделяет типичные жизненные ситуации. Для этого используется диалог, соучаствующее (включенное) наблюдение, вживание в роль, ассоциативный эксперимент, этномето-дологические методики и другие нетрадиционные методы¹⁰⁰.

* Именно такую интенцию обнаруживает в текстах Ж. Деррида Н. Автономова. См.: Автономова Н, Деррида и грамматология//Деррида Ж, О грамматологии. М„ 2000. С. 70.

⁹⁷ Интересно, что эта проблема была сформулирована в начале XX в. в физике, а сегодня получила междисциплинарное, универсальное значение. Столкнувшись с проблемой описания микромира в квантовой механике, В. Гейзенберг и Н. Бор сформулировали принципы неопределенности и дополнительности- Первый гласит, что в отношении микрочастицы невозможно знать все ее параметры (хотя бы скорость и координаты), а только один; вся совокупность параметров является принципиально неопределяемой. Принцип дополнительности, сформулированный Н. Бором, утверждает дуализм электрона: понятие частицы и понятие волны не противоречат друг другу при описании электрона, а взаимодополняют друг друга. Все это, как представляется, свидетельствует о неполноте наших знаний вследствие неисчерпаемости реальности и отсутствии претензий какой-либо точки зрения на абсолютную истину.

38

⁹⁸ Термин «научно-исследовательская программа» принадлежит И. Лакатосу. Она включает в себя историческую последовательность научных теорий и структурно состоит из «твердого ядра» - основополагающих положений и «защи­тного пояса» - вспомогательных гипотез. - См.: Lakatos I. Falsification and the methodology of scientific research programmers // Criticism and growth of knowledge/ Ed. L Lakatos, A. Masgrave. Cambridge (L.), 1970.

^5У См.: Райнах А. Априорные основания гражданского права// Раинах А. Собр. соч. М., 2001. В отечественной теории права наиболее оригинальную попытку сфрмулировать современную феноменологическую (именно эйдетическую) концепцию права предпринял А.В. Поляков. См..: Поляков А. В. Общая теория права; Он же. Коммуникативная концепция права (генезис и теоретико-правовое обоснование)//Диссертация в виде научного доклада д-ра юрид. наук. СПб., 2002. Обсуждение идей А.В. Полякова см.: Коммуникативная концепция права // Вопросы теории. СПб., 2003.

¹⁰¹¹ Такие методы сегодня в социологии зачастую именуют «качественными». См.: Семенова В.В. Качественные методы: ввведение в гуманистическую социологию.

39

Выявлением смысла и значения действий индивидов, а не коли­чественной объективацией социального, занимается герменевтика, продолжающая линию феноменологии. Герменевтика - это наука об интерпретации текста (а все в мире может быть представлено как текст). При этом широко используются методы лингвистики, двойной или тройной рефлексии (когда интерпретируется не только текст, но и его автор, атакже конкретно-историческая ситуация), помещения в контекст и другие методы. Перспектива этих методов особо очевидна как для выработки нового типа правопонимания, так и в разделе юридической техники - толковании законодательства.

Наиболее интересную методологию герменевтического анализа правовых текстов разработал еще в 50-е гг. XX в. итальянский философ и юрист Э. Бетти. Он сформулировал четыре герменевтических канона, активно используемых в юриспруденции: I) канон имманентности герменевтического масштаба - требование соответствия герменевти­ческой реконструкции точке зрения автора: автор должен исходить из духа, объективированного в соответствующем источнике, а не привно­сить его туда; 2) канон тотальности и смысловой связанности герменев­тического исследования, суть которого - зависимость целого от частей, а частей от целого (это так называемый герменевтический круг, который разрешается постулируемым «предзнанием» о целом до его расчлене­ния на части); 3) канон актуальности понимания-требование соотнесе­ния интерпретируемого объекта (явления) с его духовным горизонтом; 4) канон смысловой адекватности понимания или смыслового соответ­ствия позиции интерпретатора с импульсами, исходящими от интерпре­тируемого объекта¹⁰¹.

Несмотря на несомненную эвристическую ценность методов фено­менологии и герменевтики, необходимо отметить, что эти методы далеки (может быть, пока) от того, чтобы претендовать на аподиктичность. Главная проблема, которая ими пока не может быть решена, состоит в отсутствии возможности верифицировать идеи трансцендентальной феноменологии (Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, М. Шелера) или герменевтики (Г.-Г. Гадамера), с одной стороны, и в отсутствии надежных критериев успешной коммуникации (интеракции) - критериев права-у представителей социологической феноменологии (П. Бергера, Т. Лукмана) и инструментальной герменевтики (Э. Бетти), с другой стороны.

М., 1998. Из работ по социологической феноменологии см.: Щюц А. Смысловая стктура повседневного мира. Очерки по феноменологической социологии. М., 2003; Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М., 2000; Бергер /7. Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат но социологии знания. М.. 1995.

¹⁰¹ Belli E. Hermeneutik als Weg heutiger Wissenschaft. Salzburg. 1971. S. 16-21.

Синергетика - это активно развивающаяся комплексная наука о самоорганизующихся, стохастических (неравновесных, слабо детер­минированных) системах, поведение которых крайне затруднительно предсказывать. Такими характеристиками, по мнению многих иссле­дователей, обладают все сложные социальные системы, в том числе и право. Этот метод наиболее активно разрабатывается применительно к правовым явлениям А.Б. Венгеровым, однако сколько-нибудь серьезных достижений на пути построения «синергетической теории права», претендующей на новую правовую отологию и гносеологию, пока не видно¹⁰².

Квинтэссенцией методологии современной юриспруденции, как представляется, может считаться антропологическая научно-исследо­вательская программа. В общем и целом¹⁰³ ее суть сводится к «челове­ческому измерению» политико-правовых явлений. Антрополого-правовая методология на, сегодняшний день не является однородной научно-исследовательской программой. В зависимости от используе­мой методологии антропология права (как и культурная антропология вообще) может быть классифицирована на структуралистскую и рефлексивную, характерную для состояния этой дисциплины в ситуации постмодерна. Если первая ориентирована на выявление смысловой структуры репрезентируемой культуры (в том числе политико-правовых феноменов), то вторая предполагает диалогический анализ отношения Я (исследователь) - Другой (исследуемый) для прояснения не только последнего, но и самого себя. Другими словами, понять специфику чужой правовой системы важно, прежде всего, для того, чтобы лучше выяснить специфику своей собственной¹⁰⁴.

Как видим, антрополого-правовоЙ подход является имманентно диалогичным. Суть диалога в данном случае - это изучение взаимо­действия, взаимообусловленности и взаимоперехода противоположных сторон явления (например, должного и сущего, единичного, группового и общественного, материального и идеального, статики и динамики, трансцендентного и имманентного применительно к праву), а также ана­логичных диалогических отношений изучаемого явления и однопоряд-

¹¹¹² См. подробнее: Синергетика и право // Труды теоретического семинара юридического факультета СПбИВЭСЭП. Вып. 5. СПб., 2001.

¹⁰³ Более подробно об антропологии права в онтологическом смысле см.: ЧестновН.Л. Современпыетипы правопонимания: феноменология, герменевтика, антропология и синергетика права. СПб., 2002. С. 59-72.

^1(W Являясь интерпретациями второго, третьего и т.д. порядков, антропологические тексты представляют собой фикции не в плане того, что являются полным вымыслом, но в смысле их «сделанности», таким же творением автора, как и история мадам Бовари. то есть дают важное, значимое представление о самом авторе текста не в меньшей степени, чем об исследуемом объекте. - Geertz К. The interpretation of cultures-N.Y.. 1973. P. 15-16.

41

ковых ему явлений (права и экономики, политики и т.д.) и во взаимоот­ношении с метасистемой относительно данного явления (собществом)¹⁰⁵. Наиболее существенной проблемой, стоящей перед антрополого-диалогической методологией, является уяснение такой взаимообус­ловленности человека и социальных институтов, при которой человек сохраняет свою идентичность и при этом сохраняется целостность института. Ее решение-дело будущего. В завершение данного вопроса заметим, что мы не вдавались в подробности конкретных методов и методик юридического исследования, так как для этого требуется специальное исследование, планируемое автором в ближайшем будущем.

¹⁽¹³ Такой метод, основанный на эвристически ценных идеях М.М. Бахтина. М. Бубера, О. Розеншток-Хюсси и других представителей диалогической филосо­фии, пока только формируется. О возможности его применения к исследованию права см.: Честное И.Л. Право как диалог: к формированию новой онтологии правовой реальности, СПб., 2000.
ч. 1 ч. 2